Когда твоего отца все знают и уважают — это большая гордость. Но это и большая ответственность. Ведь очень важно, чтобы и отцу было не стыдно за своих детей и он мог ими гордиться.

Примерно такие мысли возникли у меня, когда я попала в дом Николая Тарасовича Храпко и пообщалась с ним и его родными. А привело меня сюда, в Бабирово, письмо старшего из сыновей, Николая Николаевича. Приведу цитату: «Я не являюсь постоянным читателем вашей газеты, но всегда с интересом знакомлюсь с содержанием каждого номера, когда приезжаю на малую родину, где еще, слава Богу, живет мой отец Храпко Николай Тарасович. Хочу отметить, что из года в год газета становится все более интересной и содержательной: появились новые рубрики, значительно уменьшилась пафосность, прибавилось аналитического и исторического материала. Газета читается взахлеб от начала и до конца. И за это спасибо коллективу редакции. Так держать и дальше! Понятно, что для меня наиболее интересными являются материалы, связанные с родной деревней, с историей и судьбами ее людей. Особенно порадовали выпуски, где в рубрике «Падарожжа па родным краі» была помещена историко-публицистическая статья «Бабірова», автор Инна Кирина. Думаю, что выражаю общее желание всех, кому небезразлична судьба этого уголка Глусчины, говоря спасибо и  автору статьи, и редакции за такой предновогодний подарок…»

Николай Николаевич и подсказал нам, что его отец Николай Тарасович на сегодня — старейший житель Бабирово. Послевоенный колхоз, общественные должности комсорга и парторга — все это было в жизни Николая Храпко-старшего, судьба которого тесно переплелась с судьбой родной деревни.

Род

Но начать хотелось бы историей более далекой. Деревенское прозвище семьи Храпко — Верабьи.  Почему? Когда-то пан из Борисовщины выпросил у бабировского пана собаку, взамен дал одного из своих крепостных жолвинецких мужиков. Так в Бабирове появился первый человек с фамилией Храпко, далекий предок героя моей статьи. Мужик этот оказался трудолюбивым,  а зарабатывал тем, что ставил в лесу хаты, а потом их продавал. Со временем разжился, четверо его сыновей и дочка обзавелись своими семьями и все осели в Бабирово. Так и получилось целое кодло (выводок) — как воробьиное.

Теперь в Бабирово из этой «воробьёвщины» остался один Николай Тарасович. Он родился 22 декабря 1927 года в семье Храпко Тараса Ивановича и Марфы Кирилловны, был у них первенцем. Родители его слыли довольно образованными для того времени людьми. Достаточно сказать, что до революции Тарас Иванович служил офицером царской армии, а в первые годы советской власти учительствовал в местной начальной школе. Не чурался он и обычного крестьянского труда, к тому же славился как лучший столяр в округе, которому все везли заказы на окна, двери и другую столярку. Именно Тарас Храпко делал мебель для школы, в которой работал, — как тогда было принято, длинные скамейки на пять — семь человек. Его будущая жена Марфа Кирилловна, в девичестве Кабанова, тоже тянулась к знаниям: она была одной из всего двух девочек, которые посещали открывшуюся после революции в Бабирово школу. Естественно, что и своим детям Тарас и Марфа старались дать образование. В 1935 году в Бабирово построили новую школу, и среди первоклассников был Коля Храпко.

Учеба

Учился Николай Храпко прилежно, учителя прочили ему большое будущее. «Учительницей была Мария Ивановна Никонович, откуда-то с устерховской стороны, она молодая была, незамужняя еще и очень хорошая, — вспоминает Николай Тарасович. — Сначала в школе было только четыре класса, а потом, как мы стали подрастать, добавили пятый, затем шестой… Собирались осенью в седьмой. А тут война. Школу закрыли, немцы устроили там гарнизон…»

Так и вышло, что 13-летний паренек, как и многие подростки военной поры, забыв об учебе, впрягся во взрослые дела, помогая семье не умереть от голода и холода.

Когда закончились дни военного лихолетья, нужно бы было продолжать учебу, но бабировская школа не работала, немцы постарались, удирая, привести ее в полную негодность: ни полов, ни окон, ни дверей. В это же время глусский  райвоенкомат объявил сборы для юношей 1927 года рождения. Военные занятия продолжались недолго. Поскольку в сельском хозяйстве катастрофически не хватало рабочих рук, по решению партийных органов призывников направили в колхозы и совхозы.

Николая Храпко определили в родной колхоз «Путь к социализму». Назначили его обслуживать конный привод агрегата для молотьбы снопов. Вроде несложно: управляй лошадьми да следи за бесперебойной и равномерной работой молотилки. «Подъехала машина, и лошадь, испугавшись шума мотора, резко рванула в сторону, — рассказывает о том дне Николай Тарасович,  — приводом молотилки мне зажало левую ногу, да так, что  вместо ступни — кровавое месиво. Меня сразу в больницу, ногу собрали, лечили долго, дали инвалидность 2-й группы. Конечно, комиссовали: к строевой службе негоден, в военное время годен. К счастью, войны больше не было…» Седьмой класс Маковичской школы Николай Храпко окончил экстерном.

Комсомольцы

После войны колхозу нужны были специалисты разного профиля, и в 1946 году Николая Тарасовича направили на учебу в Костюковичскую одногодичную школу младших  ветеринарных фельдшеров. «Сразу после войны бедность была страшная, но никто ни на кого не показывал пальцем. В Костюковичах у нас было три группы по 30 человек. И знаете, одна девушка приходила на занятия в лаптях. Сейчас сказать — не поверят, что этого не стыдились».

Окончив ветеринарную школу, молодой специалист  активно включается в жизнь колхоза. В те годы свирепствовал чесоточный клещ, и Николай Храпко получает свои первые практические навыки, спасая скот от этого паразита. Трудолюбивого ветфельдшера правление колхоза оценило по достоинству: через год работы ему объявили благодарность и премировали пудом зерна. А партийное бюро рекомендовало комсомольскому собранию избрать его своим лидером.

Так начался новый период в жизни Николая Храпко: с утра до вечера — на ферме и на подворьях сельчан, а вечером и до глубокой ночи — с комсомольцами, которых в колхозе было около 20 человек. Комсомольцы выполняли любые работы, причем все вместе, дружно, несмотря на то, что денег почти не платили, работали только за трудодни. «Если очень хорошо поработал — бригадир мог поставить полтора трудодня, два, — поясняет Николай Тарасович и продолжает рассказ: — Мне, как комсоргу, приходилось собирать взносы. С колхозника — 50 копеек, а «денежный человек», то есть тот, который получал зарплату, например, учитель, платил в зависимости от заработка. Конечно, было такое, что не всегда вовремя сдавали, денег-то не было у людей, а из райкома звонят, что надо везти взносы. Своими закладывал, а потом собирал.

Но хоть и бедно жили, и тяжело, а отдыхали весело. Тогда еще в деревне и клуба не было, собирались в обычных деревенских хатах, где попросторней. Гармошка, песни, танцы… Молодежи все трудности нипочем».

«Отцу тяжело было, — дополняет рассказ старший сын Николая Тарасовича. — Все боялись идти в активисты, помнили немецкие издевательства над комсомольцами и коммунистами. А насчет денег… Я, как первенец, помню, как отец жаловался матери дома, что не сдают взносы, а она возмущалась: «Так ты опять зарплату заложил?»

Семья

Семь лет Николай Храпко был вожаком бабировских комсомольцев. Здесь же нашел и свою вторую половинку, Настеньку, Анастасию Карповну (в девичестве Борисик), с которой в любви и согласии прожили более 50 лет.

Впрочем, знакомы были с детства, в одной деревне росли. После войны Настю отправили в фабрично-заводское училище осваивать профессию каменщицы, страна ведь лежала в руинах, и строители ой как были нужны. После училища многих направляли в города, так Анастасия попала аж в Магнитогорск.  «А как вернулась — как будто уже и не деревенская, а городская, — улыбается Николай Тарасович. — Волосы завитые, беретик, сапожки хромовые, сережки. Два платья у нее было, штапельное и шелковое, по тем временам просто богатство». Конечно, парни стали заглядываться на красавицу, а Николаю так и вовсе в душу запала — не оторвать. Решил: не успеешь первым — уведут. Так в феврале 1949-го сыграли свадьбу.

Жили первые месяцы у родителей Николая Тарасовича, там невестка сделала первую свою семейную большую работу — оштукатурила дом. А через какое-то время им выделили клочок земли, где и поставили домик 4 на 5, в нем жили до 60-х годов, пока не построили дом побольше, где и сейчас живет Николай Тарасович.

Один за одним появлялись дети, поэтому Анастасия Карповна занималась домом и выполняла колхозную норму на участках — сжать, прополоть свеклу и подобное. «Мама была большая рукодельница, аккуратная,  готовила очень вкусно. Всегда у нее были припасы, и грибов намаринует, и ягод насушит, — вспоминает дочь Люба. — В деревне столовой не было, и всех, кто приезжал из района, области, даже республики, отец звал к себе. Домашние колбасы, заливное, холодец — все так было вкусно, что гости целовали маме руки и говорили, какие они у нее золотые. Воспоминание детства — это стопка маминых блинов с утра и яичница, вкуснее которой больше нигде не ели».

Всех детей, а это две дочки и четыре сына, родители с раннего детства приучали к работе. В хозяйстве всегда держали корову, а то и две, свиней, гусей, индюков, овец, коз, уток… На свадьбу молодым подарили колоду пчел, и Николай Тарасович увлекся  пчеловодством, даже сейчас во дворе есть небольшая пасека. Кроме домашней работы, на каникулах дети зарабатывали свои первые деньги. Старший сын Николай летом после 5-го класса, 11 лет ему было, пошел пастухом: на двоих с еще одним пареньком-семиклассником им поручили стадо из 150 свиней. А уже после 7-го класса Николаю доверили собирать молоко. Работа ответственная и почетная, и он не подвел, даже получил от колхоза благодарность. Сын Володя устраивался на каникулах на работы, связанные с лошадьми, очень уж любит этих животных, — пахал, бороновал. В колхозе не хватало доярок, и обе дочери, Аня и Люба, подрабатывали летом тем, что доили на ферме коров. Сын Иван на каникулах был помощником тракториста, ему даже поручили маленький трактор, на котором он вывозил навоз и выполнял другие подсобные работы.

Старший сын Николая Тарасовича вспоминает, как в детстве был недоволен, что дома постоянно держали целое стадо гусей и уток: ощипывать их входило в обязанности детей — в этом и проходила зима: «Скубёшь и скубёшь!». «Но мы очень благодарны родителям за это, потому что, приучая нас к труду, они приучали нас к самостоятельной взрослой жизни», — дополняет слова брата Любовь Николаевна.

Всем родителям хочется для своих детей лучшей доли. Работа в колхозе тяжелая, поэтому неудивительно, что Николай Тарасович и Анастасия Карповна не только приучали детей к труду, но и постарались дать им хорошее образование. Скажу, что «норму» даже перевыполнили, потому что некоторые из детей окончили по несколько высших учебных заведений, почти все живут в больших городах. Но родную деревню не забывают, а отца уважительно называют на Вы и навещают практически каждые выходные. Почти 13 лет, как не стало Анастасии Карповны, но ехать к кому-то из детей Николай Тарасович отказывается, потому что и сейчас у него забот хватает: дом протопить, приготовить, да две козы, девять кур, кот, собака, до Нового года в сарайчике еще было два кабанчика. Он так и говорит:  «Тут я при деле».

Колхоз  

«После войны почти в каждой деревне был свой колхоз, у каждого колхозника — свой приусадебный участок. Сажали только картошку, но собирали ее помногу, тонны по три, при урожае — даже четыре. В общем-то, и еда в  основном была из картошки, делали паронки, драники, камаки… Кстати, государство тогда колхозникам-пенсионерам не помогало, не было им пенсии, получали ее только рабочие и служащие. И вместо зарплаты — трудодни. Поэтому и жили с собственного хозяйства. Так тяжело было где-то до 50-х годов», — вспоминает Николай Тарасович.

Постепенно деревня выкарабкивалась из нищеты, колхоз крепчал и становился на ноги. На ферме теперь были и овцы, и коровы, и телки, и лошади, даже волы были, держали и птицу. По итогам соцсоревнования за 1949 год колхоз «Путь к социализму» был признан победителем среди аналогичных хозяйств района. В ознаменование этого факта в 1950 году по решению местных властей колхоз получает название «Победа», и к нему, как к более сильному, присоединяют колхозы «Коминтерн» (деревня Мостище) и «Красный путиловец» (Горное).

Работа

Руководство оценило работу молодого комсорга и его высокие показатели в труде, и в 1954 году Николая Храпко принимают в ряды КПСС. В этом же году коммунисты колхоза избирают его своим парторгом. В качестве секретаря партийной организации Николай Тарасович пробыл шесть лет. За этот период окончил заочно Климовичский зооветтехникум, а еще раньше был назначен на должность ветфельдшера. Как мастера своего дела его уже знали не только в Бабирово, но и в близлежащих деревнях. Безотказный на просьбу о помощи, он всегда откликался на чужое горе. А на селе этого хоть отбавляй: то свинья заболела, то корова не может отелиться, да мало ли какая напасть случится в хозяйстве.

Чуть позже Николай Тарасович становится заведующим ветучастком, в зону действия которого, кроме Бабирово, входили Дуброва, Ольница, Борисовщина, Мостище, Горное. В качестве санитарки и первой помощницы была назначена Анастасия Карповна. К этому времени старшие дети уже выросли и замахнулись на столичные вузы, младшие еще осваивали школьную науку, но Николай Тарасович понял, что и самому пора подтянуть образование. В 1969 году он поступает в Витебский ветеринарный институт на заочное отделение. Огромный опыт позволяет легко справляться со спецпредметами, хуже даются предметы общетеоретического профиля: физика, высшая математика, химия… К тому же тяжело заболела и вскоре ушла из жизни его мать, непростая сельская жизнь подкосила и жену. Да и в колхозе руководители стали меняться один за другим, и все со своими амбициями и стремлением вывести в короткий срок хозяйство в передовики. В таких условиях уже не до учебы, поэтому Николай Тарасович институт оставляет, не доучившись два года.

Проходили годы… Дети пошли на свой хлеб, создали семьи. Казалось бы, только радоваться этому и отдыхать, тем более, что в 1987 году государство назначило хорошую пенсию. Но не тот характер у Николая Храпко, чтобы забыть о работе, не зря же в свое время ему была вручена медаль «Ветеран труда». Поэтому еще целых 11 лет продолжал трудиться он в родном колхозе, а общий стаж составил более 50 лет.

«Ветеринарная работа тяжелая, всегда в резиновых сапогах. Это не медицинский доктор — в тапочках ходить не будешь, — вспоминает о нелегкой службе Николай Тарасович. — Ответственность большая, ведь в случае падежа скота спрашивают в первую очередь с ветеринара: из-за болезни это случилось или по другой причине? Ведь есть и человеческий фактор: кто-то нарушил режим кормления или недобросовестно отнесся. Нужно было составить акт и указать, что считаю виновной такую-то доярку или такого-то пастуха. Затем этот случай рассматривался на правлении колхоза, где выносили наказание, например, возместить убытки или выплатить штраф. Бывало, лошадь загонят, это вина серьезная, такие дела передавали в суд. Я старался с людьми «не обостряться», но и сам делал все, чтобы меньше было падежа».

Николай Тарасович вспоминает один случай. Однажды на ферме сильным ветром сорвало крышу, разломало коровник. Скотину люди вывели, но 12 коров погибло. «Мясо-то этих коров пригодное в пищу, они могли пойти как вынужденный убой, — рассуждает ветеринар. — Поэтому я тут же организовал разделку, и когда мясо отвезли на мясокомбинат, нам зачли его как свежее и хорошее. А если бы ждали указаний да припозднились с разделкой, полежали бы эти туши день-два — их бы просто закопали, а колхозу — убытки».

Тарасович

Таким — хозяйственным — Николай Храпко был дома, таким и на работе. Неудивительно, что одно время его выбирали председателем группы народного контроля, а односельчане уважительно зовут Тарасович. Впрочем, как Тарасовича его знали и знают до сих пор во всем районе. Да что в районе! Дочь Люба сдавала в педагогическом институте в Минске зачет. Преподаватель, увидев фамилию в зачетке, поинтересовался, откуда родом и кто отец. Дальше произошел примерно такой диалог: «Николай Тарасович, но все называют Тарасович». — «О-о, Тарасович!» — «А вы знакомы с моим отцом?» — «Ну вот приедешь домой, спроси у него». Дома выяснилось, что этот преподаватель, работая одно время в глусской районной парторганизации, не раз бывал в гостеприимном доме Храпко.

Николай Тарасович и сейчас, несмотря на свои 88, читает газеты, смотрит телевизор, дает советы детям и внукам. Внуков, между прочим, 11, самому старшему уже 41 год, а самый младший еще студент. Старший правнук, а их 10, ходит в 7-й класс, самому младшему на момент интервью был год и три месяца, но буквально недавно случилось прибавление — родился еще один правнучек.  И это не предел, потому что женаты еще не все внуки… Так что дай вам Бог здоровья, Николай Тарасович, и дождаться новых правнуков!

Закончить свой рассказ хотелось бы еще одной цитатой из письма Николая Николаевича Храпко: «Отцу мы обязаны не только рождением, но и отличным воспитанием. Мы, его дети, выросли достойными гражданами своей страны. Все трудятся, не посрамляя своими действиями или неблаговидными поступками фамилию, полученную от отца, и род свой. И так будет всегда, потому что нам есть на кого равняться, у нас есть пример для подражания».

Оксана ВАСИЛЕВСКАЯ

Фото автора