Имя героя повествования назову ближе к финалу. Ведь не только в детективе должны быть какая-то интрига, сюжетное напряжение. Хотя и того и другого в его жизни более чем достаточно. Однако все по порядку.

Он — неплохой художник. На его счету около полутысячи живописных картин, сработанных в манере примитивизма. Их охотно приобретают даже заграничные поклонники жанра. Но мне не хочется сейчас подробно говорить о них. Тем более анализировать с точки зрения мастерства. Он — победитель и призер нескольких десятков конкурсов, тематических викторин. Однако, отдавая должное его широкой эрудиции, вновь же воздержусь от восторженных комплиментов.

Он — потенциальный журналист, имеющий чуть ли не полувековой опыт общения с изданиями различного ранга. Особенно если вести отсчет от «Пионерской правды» и «Зорьки». Тем не менее и здесь восклицательных знаков не будет.

Он — автор двух повестей. Одна из них — документальная. Еще более точное определение — исповедальная. Вовсе не потому, что называется «Исповедь». Ведь не просто исповедь, а внутренний монолог человека в инвалидной коляске. Как нетрудно догадаться, человек этот — он сам. Вот с такой точки отсчета уместны уже не только восклицательные знаки, но и любые пограничные эмоции. Оценка же всего сделанного им не с творческим подтекстом, а нравственным, духовным. Потому от первого и воздержался.

…Жаркий июнь 1981 года. Вроде и место купания выбрано с «невысоким бережком». И процесс его в обыденном, процедурном режиме. Без всякой там лихаческой акробатики. Освежиться, пот смыть после трудного дня на стройплощадках, и все тут дела.

Уже, казалось бы, брюки оседлали длиннющие ноги почти двухметрового красавца. Только что это за торфяное пятно на правом боку? Непорядок… Дальнейшее действие напоминало кинокадр, запущенный в обратном порядке. Брюки вновь долой, короткий разбег, прыжок с берега и… О, это трагическое многоточие — он оказался роковым. С него-то все и началось.

Удар головой о дно, помутнение в глазах и подсознательная мысль о том, как бы не наглотаться воды. Затем минут 15—20 уже без осознанного участия пострадавшего.

Извлечение из реки, искусственное дыхание на дилетантском уровне, транспортировка сначала в сельскую, затем в районную больницу. Койка хирургического отделения оказалась коротковатой для богатыря. Ноги едва просунули между прутьев в спинке. Затем и вообще ее уберут, соорудив нечто удлиняющее конструкцию с помощью табуретки и одеяльного валика.

Нет смысла пересказывать в полном объеме больнично-восстановительную «одиссею». Все основные точки над «i» поставил диагноз «перелом шейных позвонков» и жестокая реальность в виде инвалидной коляски.

Действительность с периодами разной степени оптимизма. Поначалу более стойкого с наглядными примерами Алексея Маресьева, Николая Островского, Валентина Дикуля, Юрия Власова… Пока окончательно не осознал: они — это они. Со своей судьбой, характером, симптоматической составляющей… А он — это он, и бороться с травмой, с ее неизбежными последствиями придется одному. Настойчиво, мужественно, системно… Вот так в жизнь и пришли в качестве своеобразной сублимации живопись, конкурсы, внештатная журналистика, где любые оценочные суждения не могут быть категоричными.

Ведь с момента трагедии его адское терпение, страдание воспринимались уже как беспрерывная работа воли. Как постоянное преодоление. Себя, своих контактов с миром, с то и дело возникающими обстоятельствами… Да еще какими! Сначала серьезная болезнь жены, о которой однажды написал: «Женушка моя, звезда моя!» Затем трагическая гибель любимого сына Александра. Такое выдержать мог только очень сильный человек. Человек, как мало кто познавший, что все в этом мире рядом с болью. Беспощадной, неожиданной, нередко бьющей наотмашь…

Что противопоставить ей? Чем заняться вчерашнему высоко­квалифицированному строителю? Был какой-то нудный надомный труд, больше напоминающий женский. Собирание и сдача пустых бутылок прямо с коляски, что особо удручало.

Но все это промежуточные вари­анты. В чем-то даже импульсивные, от острого желания скорее само­утвердиться, найти себя и свое в калейдоскопе бытия. Так вот постепенно терпение стало для него искусством питать надежду. А сила духа главным образом на ней и оттачивалась.

Почему-то принято считать, что нет победителей и побежденных. Есть просто жизнь и ускользающее от нас время. Ему, бесконечному и равнодушному, нет дела до наших пьедесталов. К счастью, это не универсальный закон. В нем много исключений. Вот как и в этом случае. Тут пьедестал очевиден. Он воздвигнут им самим.

Все его первоначальные чая­ния были равны основаниям и обоснованиям врачей. Как у Высоцкого: «Будет, доктор, мне диагноз или будет приговор?» Случилось и то и другое. Врачи многого не обещали. Они помогли выжить, но не сказали, как жить. Все дальнейшее решал уже сам. Поначалу ожидание почти тождественно равелевскому «Болеро». Повторяющийся, будоражащий душу ритм с чувством нарастающей тревоги. Что? Как? Почему? Каким образом?

Слабый, нервный индивид вокруг пустяка способен выстроить драму. Не отдавая себе отчета, что негативные эмоции имеют коварное свойство накапливаться. Он же решил избавляться от них. А потому проявил себя как человек незаурядный, сильный. Началось стратегическое развитие своей личности.

Работа над собой не знает «вакаций» — продолжается до сих пор. Ему никогда не скучно с самим собой. Какая уж там скука при такой степени самодостаточности. По-прежнему рядом любимая Валентина. Не просто супруга по штампу в паспорте, а его добрый ангел. Женщина, вместе с которой пройдены все этапы преодоления.

Разве не с ней сформулированы для себя непростые понятия «жить» и «существовать». В первом случае это формировать, подчинять себе обстоятельства. Во втором — безвольно подчиниться им. Выбрали первоначальный вариант и с максимальной для сценария отдачей в нем существуют. Далеко не всегда легко, но, как правило, дружно, целеустремленно.

Отчетливо понимают: в любом преодолении, самовоспитании вольно или невольно есть момент насилия. Прежде всего над собой. Едва ли хрестоматийный Рахметов испытывал сладкую истому, лежа на острых гвоздях. Вот и моему доброму земляку и другу Валерию Василевскому (речь именно о нем) многое приходилось искать на пути трудностей. Но он выдержал, претерпел, превратившись в глубокого, интересного, ищущего человека. В том числе и в компьютере, коим овладел в широком диапазоне.

А вокруг, как всегда, любимые книги, диски, краски, картины… Все «эрогенные» зоны своего бытия давно выявил, ощутил, внутренне активно проживает. Он не просто в комнате освоился, а горизонты жизни раздвинул.

И в связи с этим вот о чем вдруг подумалось. Жизнь — дистанция одновременно и огромная, и короткая.

В ней можно на волос промахнуться.

На секунду опоздать.

На мгновение расслабиться.

Валерий однажды «расслабился», за что сурово поплатился. Но не запаниковал. Не отступил. Не сдался. Хотя с первых же дней беды четко осознал связь трагичности случая с возможными последствиями.

Понял, что известное «первый блин комом» — это не про жизнь. Второго «кома» в ней не бывает. Она одна и неделима. А в его случае ощутима не только биологическая установка на самосохранение, но и мощный фактор силы человеческого духа.

Наум САНДОМИРСКИЙ