Когда свидетелей истории уже не остается в живых, то о людях ушедшей эпохи могут рассказать архивные документы и… кладбища. Существует целая отрасль исторической науки — некрополистика, главным предметом изучения которой являются кладбища (некрополи), их описание, изучение и сохранение. К слову, некрополистика очень важна для генеалогических исследований, она тесно связана с краеведением, палеографией и другими отраслями истории.

Знаменитые некрополи Москвы, Парижа, Рима и других больших городов давно являются не только предметом изучения некрополистов, но и частью имиджа этих городов, туристическими объектами и даже прогулочными зонами. Из старых кладбищ пытаются сделать что-то наподобие музеев под открытым небом. Захоронения известных людей становятся местом паломничества их поклонников. Если кому-то не удалось увидеть своими глазами знаменитость при ее жизни, то можно хотя бы побывать на могиле.

Если бы удалось перенестись лет так на 150 назад, то в нашем местечке и в деревнях (поместьях) вокруг него тоже можно было бы встретить известных людей того времени. Здесь жили Нерезиуши, Гаттовские, Лаппы, Быковские, Булгаки, Ланевские-Волк, Ленкевичи, Дашкевичи, Юдицкие и другие. Все они представители дворянских родов с многовековой историей, а также помещики-землевладельцы. Сейчас почти все эти фамилии можно встретить на мраморных или каменных надгробиях на кладбищах Глуска и деревень нашего района. У каждой из этих семей есть своя история, связанная с Глуском.

Например, Дашкевичи. Старожилы нашего местечка вспоминают, что в 1917 году после прихода к власти большевиков два сына помещика Дашкевича убежали на запад. А в 1918 году они вернулись в Глуск вместе с легионерами Довбор-Мусницкого, участвовали в расстреле секретаря волостного комитета Дмитрия Жижкевича. Война вообще страшная и несправедливая вещь, а гражданская — тем более. Молодые Дашкевичи боролись за свое потерянное после революции имущество, землю, а еще хотели отомстить за униженную мать. Дело в том, что два молодых революционера-большевика из Ольницы решили поквитаться со старым режимом в лице пожилой помещицы Дашкевич. Они ворвались к ней в дом, принесли с собой лапти и под угрозой расправы заставили их надеть и танцевать…

На глусском кладбище покоится помещица имения Вильча Пелагея Игнатьевна Фон Кек (урожденная Ланевская-Волк). Ее дед Михайло Иванов Ланевский-Волк (представитель белорусского дворянского рода, известного с XV века) владел имением Борисовщина, отец, Игнатий, был председателем Бобруйского уездного суда. В 1866 году Пелагея Игнатьевна овдовела. Во втором браке ее мужем был подполковник 121-го Пензенского пехотного полка Бобруйской крепости Варфоломей Яковлев Фон Кек 2-й. Повенчались они в глусском костеле в мае 1868 года.

Брат Пелагеи Болеслав Ланевский-Волк (умер в 1891 году) был поручиком лейб-гвардии Семёновского полка и владельцем имения Борисовщина. Вместе с женой Адольфиной, урожденной Поребской (умерла в 1899 году), они захоронены в фамильном склепе на кладбище в Борисовщине. Двадцать лет назад в 1997 году об этом захоронении писал в нашей районной газете известный белорусский археолог Микола Кривальцевич. Действительно, помещичье захо-ронение-склеп впечатляет: огромное сооружение посреди сельского кладбища. Моя бабушка рассказывала, что после Октябрьской революции усыпальницу Ланевских-Волк разграбили, а молодые деревенские парни вытащили останки Болеслава и Адольфины и носили их по Борисовщине и даже соседним деревням, пугая темными вечерами сельчан. Такому поруганию захоронение подвергалось дважды: сразу после революции и в 1960-е годы. Сейчас вход в склеп замурован.

Недалеко от склепа Ланевских-Волк есть еще одно интересное захоронение. Надпись на мраморном памятнике гласит, что здесь покоится тело подпоручика 14-го гренадерского Грузинского полка «М. Ѳ. (фита — буква в старославянской кириллице, соответствует современной букве Ф. — Авт.) Луковскаго положившего живот свой за веру и Отечество на поле брани. Умер от ран 22 мая 1916 года». Полк (полное название — 14-й гренадерский Грузинский Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича Великого Князя Алексея Николаевича полк), где служил Михаил Луковский, участвовал в сражениях Первой мировой войны. Его постоянное место дислокации — урочище Белый Ключ Тифлисской губернии. На сайте gwar.mil.ru, посвященном Первой мировой войне, есть учетная карточка офицера Михаила Фёдоровича Луковского. В ней написано, что он «убит разрывом бомбы во время упражнения метания». На памятник поверх надписи шурупами прикреплен медальон с портретом красноармейца. Если кто-то из наших читателей знает, как оказалась эта фотография на памятнике подпоручику, пожалуйста, сообщите в редакцию.

В Глуске напротив санаторной школы есть старое кладбище. Оно уже давно закрыто для захоронений (примерно с 1960 года). За некоторыми могилами и сейчас ухаживают родственники, но много старых памятников (начала ХХ века) опрокинуто и лежит на земле.

В XIX — начале ХХ века это кладбище относилось к Свято-Богоявленскому приходу. Здесь тоже есть свои тайны и загадки. Например, два оригинальных памятника в виде деревьев с обрубленными сучками. На них уже с трудом можно разобрать надписи: «Надежда Александровна Шумакова (урожденная Зуева), умерла 22 декабря 1901 года» и «Вдова майора Елизавета Осипова Лыщинская». Некоторые исследователи-некрополисты утверждают, что такой памятник символизировал последнего человека в роду или то, что дети остались сиротами. Другие же выдвигают более экзотичную версию: считается, что крест в виде дерева с обрубленными сучками устанавливали на могилах масонов. Специалист по истории русской архитектуры Мария Нащокина в статье «Русский масонский сад» пишет: «…Аллегорический язык масонского учения предполагал такое же истолкование его символов и ритуалов. Сад масоны уподобляли Эдему, причем достижение Эдема являлось одной из целей морального самосовершенствования, поскольку само масонство уподоблялось райскому древу познания. (Неслучайно масонские надгробия часто делались в виде дерева с обрезанными сучьями)». Ну и еще одна, более правдоподобная, версия: такой оригинальный памятник просто дань моде того времени.

На этом же кладбище сохранились надгробия священников Свято-Богоявленской церкви братьев Андрея и Павла Андреевских. На одном из памятников написано: «В вечную память незабвенному мужу священнику Павлу Андреевскому от жены Елены, ум.1873 г. мая 31 на 29 году жизни и на 6 — священства. Просит проходящих о молитве». На другом выбита скромная надпись: «Здесь покоится священник иерей Андрей Андреевский, род. 17 октября1848 г., ум. 7 июня1887 г.».

Глусчане-старожилы рассказывают, что во время Великой Отечественной войны на этом кладбище со стороны улицы Кирова хоронили убитых немцев и власовцев из брянской полиции, которые воевали вместе с фашистами. Хоронили в простых гробах, только в белье, а на могилах ставили белые березовые кресты. После освобождения эти захоронения сровняли с землей, чтобы и памяти не осталось о тех, кто зверствовал в годы оккупации на нашей земле.

Во всех религиях к местам захоронения отношение трепетное. Кладбища считались (и до сих пор считаются) таинственными и даже мистическими местами. Но для историков, краеведов они еще и кладезь полезной информации о прошлом.

Ольга ЯНУШЕВСКАЯ

Фото автора, Сергея РУДИНСКОГО и с сайта gwar.mil.ru