Если древние китайцы хотели послать своему врагу самое страшное проклятье, они говорили: «Чтоб ты жил в эпоху перемен!» или «Чтоб ты жил в интересные времена!» Уж не знаю, кто послал подобные проклятья на наши земли, но именно такой «интересной эпохой перемен» для белорусов (в том числе и для глусчан) стали годы Первой мировой войны и время сразу после Октябрьской революции.

За несколько лет по глусской земле прошли солдаты сначала немецкой армии (1918 год), потом польской (1919—1920 гг). Каждая армия устанавливала свои порядки на оккупированных территориях и начинала, конечно, с реквизиций, а то и с открытого грабежа местного населения. Невозможно даже представить, что пришлось испытать нашим землякам в это время хаоса, безвластия, войны. Самые отважные, решительные уходили в партизанские отряды, которые формировали большевики, чтобы бороться с захватчиками. Кроме этого, в окрестностях бродили и другие отряды — те, кто был против оккупантов и против большевиков. А еще были просто бандиты без идей и принципов, которые безнаказанно грабили и убивали мирное население. И все эти группировки боролись между собой и стремились уничтожить друг друга.

В книге «Памяць. Глускі раён» есть документы, относящиеся к этому периоду. Например, «Из доклада члена Бобруйского уездного ревкома начальнику тыла Западного фронта о формировании партизанских отрядов в уезде», где написано: «…Бобруйским ревкомом начато формирование партизанских отрядов еще до получения приказа № 12 начальника тыла Западного фронта. Отряд начал формироваться 11 ноября 1919 года и к настоящему дню имеется партизан 60 человек…» Также есть выдержки из газетных статей того времени: «Здрада і зверствы польскіх паноў» («Звязда») и «Долго будем помнить этот день» («Коммунист») — о зверствах польской армии в Глуске и в районе. В электронной библиотеке исторических документов на сайте docs.historyrussia.org тоже есть документы, касающиеся периода польской оккупации Глуска 1919—1920 годов. Один из них — «Доклад уполномоченного Райхмана Комиссии по расследованию зверств и незаконных действий польских войск о [еврейских] погромах 8—11 июля 1920 г. в м. Глуск Бобруйского уезда Минской губернии». 

Историческая справка: Арон Меерович Райхман родился в 1882 году в Глуске. В конце 1917-го возглавлял Глусский местечковый Совет. Был организатором и участником красногвардейских партизанских отрядов, вел борьбу против польских оккупантов в треугольнике Осиповичи — Глуск — Старые Дороги.

В докладе Арон Райхман рассказывает об отступлении польских войск через Глуск 8—11 июля 1920 года: «8 июля через Глуск прошел 37-й полк легионеров… кучки отставших солдат забегали на ходу в дома, хватали всё, что попадалось под руки, успели угнать несколько лошадей, разгромить парикмахерскую. Случайно попадавшиеся им на улице жители избивались палками… В ту же ночь на 9-е в город вошли познаньцы (солдаты Познаньских полков. — Прим. ред.). Расположились они в центре города на базаре между лавками и тотчас же бросились ломиться в дома и грабить. Двери выламывались, домохозяева избивались, крики всю ночь неслись со всех сторон. Погром не прекратился и на следующий день… Солдаты с палками в руках бродили из одного дома в другой, взламывали шкафы, били людей, растаскивали домашние вещи, белье, деньги… Расположившиеся на базаре артиллерия и пулеметчики взламывали одну лавку за другой, награбленный товар тут же нагружался на подводы… С наступлением темноты разгромленные лавки загорелись. Сушь была неимоверная, за какой-нибудь час сгорело 85 деревянных лавок… Утром вся базарная площадь представляла печальное зрелище. Около сгоревших и курившихся еще лавок копошились хозяева. Между тем около местечка на выгоне расположились уже части 44-го Познаньского полка, славившиеся погромной репутацией… Под местечком познаньцы простояли целый день 10 июля и к вечеру начали входить в местечко большими массами пехоты и артиллерии. Жители Глуска никогда не забудут ночи с 10 на 11 июля… В задачи этой части (44-го Познаньского полка. — Прим. ред.) входило подрубить все телеграфные и телефонные столбы. Под вечер телефонисты стали хватать граждан на работу, причем только лиц еврейской национальности. Затем они стали вытаскивать всех мужчин из домов, брали даже стариков… Всем выгоняемым на работу поляки велели взять с собой топоры и пилы, затем собрали всех в одно помещение… В полночь выгнали всех на улицу… и велели рубить телеграфные и телефонные столбы. Надсмотрщик считал своим долгом поощрять работающих избиением: били всех, даже стариков и больных, били молотильными цепами, дрючками, прикладами, били безостановочно изо всех сил… Несчастный не успевал ударить два раза по столбу топором, как получал целых пять ударов прикладом по спине. Не успевает еще свалиться один подрубленный столб, как конвоиры заставляли измученных бежать к другому, не давая ни минуты для передышки… Часа в четыре утра работа была закончена, но несчастных не отпускали. Выстроив в ряды, капрал пересчитал всех сильными ударами нагайкой и погнал в местечко. При этом требовал… шагать по всем правилам муштровки. Стариков-евреев, которые не умели ходить в ногу или ходили сгорбившись, ударами палок заставляли выпрямиться… Желая вконец изнурить людей, поляки заставляли копать ямы и засыпать их сейчас же… Когда работники очутились вдали от местечка, их поставили в стороне от дороги и велели ждать. В это время по дороге тянулись отступающие польские войска… Проходившие солдаты уделяли им свое любезное внимание выкриками «холерные жиды!», «войско Ленина!» и т. п. Вслед за тем все были обысканы… Забирали всё, что попадалось… затем очередь наступила за сапогами, ботинками и поясами у тех, у кого они были получше. В заключение они потребовали в виде выкупа крупную сумму денег, угрожая в противном случае увести всех дальше. Несчастные, опасаясь за свою жизнь, рады были отдать последнюю нитку с себя и согласились на это. Было послано несколько человек в сопровождении солдат в местечко, и только когда требуемая сумма была внесена, несчастные были отпущены…»

О жестокости польской армии в 1919—1920 годы по отношению к мирным жителям есть немало свидетельств. Жестокость солдаты и офицеры проявляли также и к тем, кто с ними сражался, — к партизанам-большевикам. Жительница Глуска Галина Афанасьевна Серебренникова рассказала нам историю своего дяди (родного брата отца) Тимофея Антоновича Голомако. В 1920 году он был заместителем командира партизанского отряда. В книге «Памяць. Глускі раён» написано: «Тимофей Антонович Голомако, один из организаторов партизанского движения на Бобруйщине в годы гражданской войны, расстрелян поляками в 1920, похоронен в д. Вильча».

— В книге «Памяць» небольшая неточность, — рассказывает Галина Афанасьевна, — Тимофея Антоновича не расстреляли, а зверски замучили. В июле 1920 года поляки уже отступали на запад под натиском Красной армии, но не прекращали разбой и издевательства, особенно по отношению к люто ненавидимым ими большевикам. В один из дней Тимофей Антонович должен был встретиться в лесу недалеко от Балашевич со связным из этой деревни. На встречу из отряда отправилось несколько человек. Но местный лесник (добровольно или под принуждением) выдал место встречи полякам. Захватчикам удалось схватить двоих партизан-большевиков, в том числе и моего дядю. Пытали его: кололи шомполами, потом вырвали язык, шашкой отрезали уши и другие части тела. После этого привязали к лошади, и она таскала измученного, но еще живого Тимофея по деревне. Потом отвязали и бросили его под забором. Утром в деревню вступили красноармейцы. Их командир, осмотрев несчастного дядю, сказал, что он уже не жилец, и выстрелил в него, чтобы не мучился. Похоронили Тимофея Антоновича в Вильче. Ему было 39 лет. После Великой Отечественной войны мой отец написал в Москву, рассказал историю дяди, и на его могиле поставили памятник (отец сам устанавливал). А моему внуку удалось в Бобруйском музее найти единственное фото Тимофея Антоновича, из которого мы сделали медальон на памятник.

За то время, что Беларусь находилась под оккупацией польской армии, в Польшу было отправлено 5894 вагона так называемой военной добычи, а в реальности награбленного у местных жителей добра. Осенью 1919 года было арестовано и отправлено на принудительную работу в Польшу около 20 тысяч мирных граждан. Кроме того, полевая жандармерия, полиция арестовывали всех, кто подозревался в симпатиях к большевикам, — с ними расправлялись особенно жестоко. Только в Минске с началом польской оккупации было арестовано не менее 1000 жителей, из которых 100 человек расстреляно по приговору военно-полевого суда.

Ольга ЯНУШЕВСКАЯ

Фото из архива Галины Серебренниковой