Слово «холокост» в переводе означает «всесожжение». Холокост — это преследование и массовое уничтожение нацистами представителей различных этнических и социальных групп. Уничтожались евреи, цыгане, поляки, коммунисты, безнадежно больные и инвалиды… Но больше всего за годы нахождения у власти в Германии нацистов было уничтожено евреев. Точное число жертв не знает никто. Цифра, на которую ориентируются историки, — около шести миллионов человек. Именно столько евреев уничтожили нацисты во время Второй мировой войны. На тот момент — это третья часть всего еврейского населения в мире.

Жертв холокоста вспоминают по всему миру 27 января. Именно в этот день в 1945 году солдаты Советской армии освободили концлагерь Освенцим, в котором погибло от 1,5 до 4 миллионов человек.

Не обошла такая же страшная беда и Глуск. До войны в нашем местечке проживало более трех тысяч евреев, что составляло около 70 % населения. Немцы оккупировали Глуск 27 июня 1941 года и сразу установили для евреев жесткий порядок — всем без исключения носить желтые звезды. Начались издевательства и расстрелы… В Глуске планировали создать что-то наподобие гетто, то есть отселить всё еврейское население от остальных жителей в определенное место. И место такое даже было выбрано — на валу. Но что-то пошло не по плану гитлеровцев, и ими было принято решение уничтожить глусских евреев.

Масштабные акции по уничтожению евреев прошли в конце осени 1941 года в Бобруйске. В Глуске об этом узнали почти сразу и попытались подкупить местного коменданта. По воспоминаниям старожилов, евреи собрали целое ведро золотых и серебряных предметов и передали его в комендатуру. Но это не помогло.

В начале декабря 1941 года в Глуск из Бобруйска прибыла специальная бригада. От центра местечка собравшихся евреев повели на расстрел. Некоторых женщин и детей посадили в машины, а других вместе с мужчинами пешком погнали по улице Социалистической на Мыслочанскую гору… Все уже поняли, куда их ведут, и женщины, обезумев от страха и горя, кидались в колодцы.

Расстреливали людей в упор на краю глубокой ямы. После завершения яму присыпали землей. По словам очевидцев, еще трое суток слышны были стоны, а земля «дышала».

Второго декабря 1941 года были расстреляны все, кто не смог убежать, спрятаться, укрыться. Точное число расстрелянных на Мыслочанской горе неизвестно. В тот же день в центре местечка, на валу около костела, расстреляли еще около 500 человек… Уничтожение еврейского населения в Глуске продолжалось несколько дней. В общей сложности за это время было убито около 3000 человек. Спастись удалось только тем, кому помог счастливый случай, а это не более 2 процентов от всего довоенного еврейского населения Глуска.

В книге «Памяць. Глускі раён» есть имена более 1000 глусских евреев, жертв нацистов, погибших во время Великой Отечественной войны. Рядом с именами стоят года рождения: 1860, 1898, 1923, 1938, 1941…  Как видим, не щадили гитлеровцы никого — ни глубоких стариков, ни младенцев…

Примерно по такому же сценарию в течение 1941—1942 годов были уничтожены более 200 гетто (последние узники 100-тысячного Минского гетто были расстреляны в октябре 1943-го). Всего на территории БССР погибли более 800 тысяч евреев.    

В 1958 году в Глусском районе на Мыслочанской горе установили памятник, на котором есть табличка с надписью: «Вечная память гражданам (еврейской национальности), советским военнопленным и партизанам, зверски замученным немецко-фашистскими извергами в 1941—1944 гг. От граждан г. п. Глуска». В советское время упоминание о евреях сводилось к минимуму, не принято было говорить об их массовом уничтожении во время войны.

По инициативе писателя, журналиста Наума Сандомирского был создан и в 2010 году открыт новый памятник глусским евреям, погибшим в декабрьские дни 1941 года. Его авторами стали архитектор Галина Левина и скульптор Максим Петруль. На памятнике есть надпись: «Мыслочанская гора — адрес горя и боли. Место массового уничтожения 3 тысяч глусских евреев». К сожалению, на бывшем Костёльном валу, а ныне стадионе, нет никакого упоминания о том, что там в декабре 1941 года был совершен массовый расстрел евреев. В 1964 году останки жертв фашистского геноцида перезахоронили на еврейском кладбище на окраине Глуска. На месте погребения установлен памятник (расположен прямо напротив входа на кладбище) с пятиконечной звездой и надписью: «Здесь покоятся останки сотен граждан, зверски убитых немецкими оккупантами в 1941—1944 гг.». На другой стороне памятника в 1990-е появилась надпись на иврите — слова в память о погибших.

 О событиях декабря 1941 года в разное время вспоминали глусчане.

Воспоминания Арсентия Фёдоровича Лукашевича:

«Мне было около 14 лет, когда началась война. Я дружил с еврейским мальчиком Рахмиилом Бекманом. Однажды мой друг, очень испуганный, прибежал к нам в дом и сказал, что в местечке погром. Мои родители сначала ему не поверили, но когда вышли из дома, увидели, что всех евреев собирают на улице и готовятся куда-то вести. Родители всё поняли, и мы спрятали Рахмиила под дом. Там он просидел до темноты. Потом мы его вытащили, накормили и спрятали в сарае. Мы все надеялись, что матери Рахмиила удастся спастись и ждали ее, но в тот день она так и не пришла за ним.

Мой друг жил у нас около месяца — всё это время он прятался в сарае. Соседи знали, что мы прячем еврейского мальчика, но никто не выдал нас. Были, конечно же, в местечке и те, кто со страху или по каким-то другим причинам всё-таки выдавали еврейских детей немцам.

Однажды мы с отцом собирались ехать в лес за дровами и заодно хотели завезти Рахмиила к партизанам. Прятать его было очень опасно и для него, и для нас. Накануне вечером к нам в дом пришла женщина и принесла записку от матери Рахмиила. В записке мама просила, чтобы мы отпустили мальчика с этой женщиной. Отец долго думал, как же это сделать, ведь нужно было провести его через пост-контроль на выходе из Глуска. Придумали. Нашлась «работка» и для нас, детей, — нам требовалось отвлечь постовых. Мы затеяли шумную игру возле поста, отвлекли внимание немцев на себя, а в это время Рахмиил и прошел. Позже мы узнали, что он вместе с матерью долго жил в партизанской зоне, но почти в самом конце войны мой друг погиб.

На месте разрушенного замка во время войны тоже расстреливали евреев. После освобождения многие на работу ходили прямо по этим захоронениям, ведь они никак не были обозначены. В 1960-е глусские евреи предложили перезахоронить останки. Помогали в этом скорбном деле рабочие Есип Махнач и Эльянов (имя не помню). Раскопали, уложили всё в ящики и захоронили на еврейском кладбище».

Воспоминания Василия Ивановича Гнедько:

«Мы жили в районе еврейской слободы на улице Советской. В первые дни войны, в июне 1941 года, некоторые еврейские семьи эвакуировались на восток. Через несколько дней после объявления войны в Глуск пришли немцы. Первое, что сделали нацисты, — нашли человека, который показал, где живут еврейские семьи, а где русские. Гитлеровцы прошлись по всем улицам и на каждом доме написали буквы «Р» (русский) или «Ю» (юда). Писали чем-то таким стойким, что и после войны эти буквы долго не стирались. Жители местечка тогда еще не понимали, для чего эти надписи. Только потом, в декабре 41-го, мы всё поняли, когда глусских евреев согнали на Мыслочанскую гору и расстреляли. Мы столько лет жили все вместе, рядом еврейские и русские семьи — дружили, общались, работали — никто не делал различия по национальности. Нам и в голову не могло прийти, что наших друзей, соседей, хоть и другой национальности, другого вероисповедания, будут убивать.

Я дружил с еврейской девочкой Фалей Мостовой. Даже влюблен был в нее — она такая красавица была! Когда всех евреев сгоняли в центр местечка, она в это время как раз играла у подружки по соседству. Ее родителей увели и расстреляли вместе со всеми. Когда она вернулась домой, там уже никого не было. На следующий день сосед-полицай сам отвел Фалю к немцам. И ее, девятилетнюю девочку, расстреляли. Одну. Там же, на Мыслочанской горе.

В тот день, когда всех евреев сгоняли в центр Глуска, наша соседка-еврейка по фамилии Кацман (муж ее незадолго до этого куда-то уехал) находилась дома с маленьким сыном, ему только один месяц от рождения был. Она смогла незаметно выскользнуть с ребенком на руках из своего дома и спряталась в домике у сапожника Иосифа Бабака на нашей улице. Но недолго она пряталась там — малыш громко заплакал, полицай услышал детский крик и вывел ее с младенцем на улицу. У женщины с собой было золото или что-то ценное, она всё отдала полицаю (Костя его звали), и он ее отпустил. На некоторое время она спряталась у соседей, а ночью ее перевезли в партизанскую зону, в отряд Шваякова».

Воспоминания Ивана Петровича Булгакова:

«Во время войны в Глуске возобновила свою работу церковь. К работе для изготовления иконостаса были привлечены столяры-евреи, как лучшие специалисты по столярному делу, — Симон Винер (Горбатый), Владимир Морголин и его старший сын Гулевич. Они много сделали хорошего по столярной части, но не успели довести дело до конца — в Глуске началась карательная операция против евреев. Все столяры со своими семьями (12 человек) в этот трагический период пришли в церковный дом, где я жил и работал. Отсиделись в подвале трое суток. Когда всё утихло, перешли по льду Птичь и направились в Балашевичи, Зеленковичи, пришли в партизанский отряд Шваякова, где пробыли до освобождения Глуска. Я в то время не смог идти с ними, потому что у меня было задание продолжать работу, согласно договоренности с Василием Волчком и советом церкви. Еще до этого трагического события в Глуске Волчек скоропостижно умер. Руководить церковью стал священник Подольский, который до этого жил в Бобруйске. Во время еврейского погрома в Глуске он был убит выстрелом в спину почти возле церковного дома. Священник Подольский знал, что во второй половине этого дома размещался я с евреями, спрятавшимися от немцев».

Подготовила Ольга ЯНУШЕВСКАЯ

Фото из архива редакции