Продолжаем рассказывать об известных медиках, которых взрастила глусская земля. Сегодня — о заслуженном враче БССР Ефросинье Григорьевне Бреус.

«Кто говорит, что на войне не страшно, — тот ничего не знает о войне…» — именно эти строки пришли на память, когда статья о докторе Ефросинье Бреус только задумывалась. Может быть, потому, что в судьбах Ефросиньи Григорьевны и написавшей это стихотворение Юлии Друниной есть схожесть. Юлия Друнина шестнадцатилетней записалась в добровольную санитарную дружину, а закончила войну старшиной медицинской службы. Ефросинья Бреус по собственному желанию в 1941 году ушла на фронт, спасала наших солдат в госпиталях. В этой истории вообще много литературы. Для начала стоит сказать, что имя Ефросиньи Бреус известным для широкой публики сделала тоже писательница — Светлана Алексиевич в своей книге «У войны не женское лицо…», где собраны воспоминания тех, кто не понаслышке знает, каково это — быть на войне.

Ефросинья Григорьевна Бреус родилась в Глуске в феврале 1913 года. Связать свою жизнь с медициной она решила еще в детстве. Белорусский государственный медицинский институт Ефросинья Бреус окончила в 1936 году, работала ординатором в одной из минских больниц. В июне 1941 года Ефросинья Бреус и ее муж Фёдор Ильич Войткевич были в ряду добровольцев и получили направление на фронт. Он — инженер-капитан, она — врач.

Из книги «У войны не женское лицо…»: «Бомбят город, прибежала ко мне сестра Нина, прощаемся. Уже думали — не увидимся. Она мне говорит: «Я пойду в сандружинницы, только где мне их найти». И вот я помню: смотрю на нее, а это было лето, на ней легкое платьице, и я вижу у нее на левом плече, тут, около шеи, родимый значок. Это моя родная сестра, а я впервые его увидела. Смотрю и думаю: «Я тебя везде узнаю». Было такое чувство, что, может, уже и живыми не увидимся.

Из Минска все уходили. Дороги обстреливались, шли лесом. Где-то девочка кричит: «Мама, война». Наша часть отступает. Проезжаем просторное широкое поле, колосится рожь, а у дороги низкая крестьянская изба. Смоленщина уже… Около дороги стоит женщина, казалось, что эта женщина выше своего домика, была она одета во все льняное, вышитое национальным русским узором. Она скрестила руки на груди и низко кланялась, солдаты шли, а она им кланялась и говорила: «Пускай вас Господь домой воротит».

И вы знаете, каждому она кланялась и приговаривала. У всех на глазах выступали слезы… Я ее всю войну помнила».

Со своим эвакуационным госпиталем № 2988, где служила начальником хирургического отделения, капитан медицинской службы Ефросинья Бреус прошла долгие версты и годы войны. Центральный фронт, Западный, Второй Белорусский… В сутки в госпиталь привозили до трехсот раненых, иногда даже больше, и многие из них попадали на операционный стол к Ефросинье Григорьевне. Рядом рвались снаряды, в операционной часто гас свет, и операции проводились при керосиновых лампах или вовсе при лампах-«коптилках», которые делали из гильз снарядов.

О том, какой была доктор Бреус, говорят письма к ней ее бывших пациентов, тех, чьи жизни она спасала. Ефросинья Григорьевна бережно хранила эти солдатские треугольники, сейчас их можно увидеть в Белорусском государственном музее истории Великой Отечественной войны. Там же находятся ее награды.

Из письма к Ефросинье Григорьевне Бреус, датированного ноябрем 1944 года: «Госпиталь — это поле сражения, операционно-перевязочная — это траншея, окоп. В траншее наш воин, уничтожая врага, спасает свою жизнь и жизни других — врач при помощи сестер спасает жизнь воину, извлекая из его тела осколки и пули. Он возвращает в строй десятки тысяч воинов». (Старший лейтенант, дважды орденоносец, фамилия неразборчива.) Автор письма с благодарностью вспоминает, что Ефросинья Григорьевна не только выполняла свои профессиональные обязанности как доктор, но и, пользуясь любой свободной минуткой, разговаривала с бойцами просто как хороший друг, настраивая их на оптимизм и давая надежду: раз человек выжил, значит, всё у него обязательно будет хорошо. 

Сохранилось много писем, которые посылал Иван Писчанов. Молодой человек делился с доктором своими мыслями, планами, надеждами, а порой даже просил совета в делах сердечных. Вот цитата из письма от 2 мая 1944 года: «Я мало еще сделал для Родины, как мне сейчас еще хотелось бы пожить, особенно в такой борьбе. …Пришла тут придирчивая старшая сестра и кипятится, ругает, что с температурой. Ну подумайте, если бы у меня не было температуры, говорю ей, так был бы неживой». А вот отрывок из письма от 8 ноября 1944 года: «Я влюбился в одну вашу девушку — Лелю. У меня с ней теплая переписка. Но бывает, что человек в своем мнении ошибается. Вы должны лучше, чем я, знать ее, поэтому прошу, Ефросинья Григорьевна, дайте мне ваш соответствующий вывод и дружеский совет в отношении Лели». 

В феврале 1945 года погиб Фёдор Ильич Войткевич, муж Ефросиньи Григорьевны.

Из книги «У войны не женское лицо…»: «Мы вместе с мужем ушли на фронт. Вдвоем. Я многое забыла. Хотя вспоминаю каждый день… Кончился бой… Не верилось тишине. Он гладил траву руками, трава мягкая… И смотрел на меня. Смотрел… Такими глазами… «Ложись спать». — «Жалко спать». И такое острое чувство… Такая любовь… Сердце рвется…

…Мы уже шли через Восточную Пруссию, уже все говорили о Победе. Он погиб… Погиб мгновенно… От осколка… Мгновенной смертью. Секундной. Мне передали, что их привезли, я прибежала… Я его обняла, я не дала его забрать. Хоронить… Утром… Я решила, что увезу его домой. В Беларусь. А это — несколько тысяч километров. Военные дороги… Неразбериха…

Все подумали, что от горя я сошла с ума. «Ты должна успокоиться. Тебе надо поспать». Нет! Нет! Я шла от одного генерала к другому, так дошла до командующего фронтом Рокоссовского. Сначала он отказал… Ну, ненормальная какая-то! Сколько уже в братских могилах похоронено, лежит в чужой земле… Я еще раз добилась к нему на прием:

— Хотите, я встану перед вами на колени?

— Я вас понимаю… Но он уже мертвый…

— У меня нет от него детей. Дом наш сгорел. Даже фотографии пропали. Ничего нет. Если я его привезу на родину, останется хотя бы могила. И мне будет куда возвращаться после войны.

Молчит. Ходит по кабинету. Ходит.

— Вы когда-нибудь любили, товарищ маршал? Я не мужа хороню, я любовь хороню.

Молчит.

— Тогда я тоже хочу здесь умереть. Зачем мне без него жить?

Он долго молчал. Потом подошел и поцеловал мне руку. Мне дали специальный самолет на одну ночь. Я вошла в самолет… Обняла гроб… И потеряла сознание…»

Замуж Ефросинья Бреус больше не выходила.

Восьмого мая 1945 года, когда поток раненых значительно уменьшился, группе работников госпиталя разрешили поездку в рейхстаг поверженного Берлина. В составе этой группы была и Ефросинья Бреус. На рейхстаге она оставила своё послание: «Родной Минск, мы отомстили за тебя».

На сайте «Память народа» выложены документы о представлении капитана медицинской службы Ефросиньи Григорьевны Бреус к награждению орденом Красной Звезды: «Тов. Бреус работает в госпитале с первых дней войны. В качестве начальника медицинского отделения проявила себя энергичной, умеющей хорошо организовать процесс лечения… В течение январско-февральской операции госпиталя выполняла роль начальника сортировочного отделения, через которое пропустила более двух тысяч раненых и больных, обеспечивая им своевременную медицинскую помощь. В данное время отделение тов. Бреус является образцовым в постановке лечебного процесса и ухода за ранеными и больными. Достойна правительственной награды ордена Красной Звезды». Дата: 8 мая 1945 года. Подпись: начальник 2988 эвакуационного госпиталя майор м/с Хоняк.

Кроме ордена Красной Звезды, капитан медслужбы Ефросинья Бреус была награждена медалями «За оборону Москвы» и «За победу над Германией».

После войны Ефросинья Бреус по состоянию здоровья вынуждена была оставить хирургию. С 1946 года она работала в Научно-исследовательском институте неврологии и физиотерапии, была заведующей кабинетом, младшим научным сотрудником. В 1953 году перешла главврачом в Республиканский психоневрологический диспансер, где трудилась до 1978 года, немало сделав для белорусской психиатрической науки. На счету Ефросиньи Бреус восемь научных работ, также она была инициатором строительства нового диспансера.

В 1948 году Ефросинья Григорьевна Бреус получила звание отличника здравоохранения, а в 1960-м стала заслуженным врачом БССР. Она была активным общественным деятелем, часто выступала с воспоминаниями о фронтовых событиях. В ее судьбе произошло еще много разных событий, больших и малых, хороших и не очень. Но самый глубокий, неизгладимый след в ее жизни, да, наверное, и в характере, оставила, безусловно, война. Можно сказать, отпечаталась навек.

Из книги «У войны не женское лицо…»: «…Уже война давно кончилась, я собиралась на курорт. Как раз это Карибский кризис. Опять в мире неспокойно стало. Укладываю чемодан, платья взяла, кофточки сложила. Ну, кажется, ничего не забыла. Достаю сумочку с документами и беру оттуда свой военный билет. Думаю: «Случится что, я там сразу пойду в военкомат».

Уже я на море, отдыхаю и возьми расскажи кому-то за столиком в столовой, что ехала сюда и взяла военный билет. Я так сказала, без всякой мысли или желания порисоваться. А один мужчина за нашим столиком как разволновался:

– Нет, никогда не победят наш народ, потому что только советская женщина, уезжая на курорт, может взять с собой военный билет и думать, что, если что такое, она сразу пойдет в военкомат.

Он смотрел на меня такими глазами… Даже на любимых женщин так не смотрят…»

А вот еще немного литературы. Ефросинья Бреус родилась в один год с Сергеем Ивановичем Граховским, они учились в одном классе, затем пересекались в Минске, где Граховский работал, а она училась в мединституте.

Из письма Сергея Граховского: «…Ну а цяпер колькі слоў пра незабыўную Фроню Брэус. У сям’і нястомнага працаўніка на зямлі Грышы Брэуса было чатыры дачкі — Таня, Фроня, Ніна і А… Усе яны сталі ўрачамі з дапамогаю родзіча, вядомага ўрача Данілы Бандарэнкі. З Фроняй мы вучыліся з першага класа. Яна захаплялася тэатрам, паэзіяй, роднай мовай, амаль усе паэмы Купалы ведала на памяць, але стала выдатным урачом. 3 першых дзён яна апынулася ў Франтавой медыцынскай службе. Разам з ёю служыў яе муж Федзя (прозвішча выскачыла). Яны дайшлі да Берліна, і Фроня на сцяне рэйхстага распісалася: «Доктар з Глуска. Брэус». У Кёнігсбергу ў канцы вайны раптоўна памёр яе муж. Яна дамаглася перавезці прах самалётам у Мінск і пахаваць на роднай зямлі. Да канца дзён яна заставалася адна. Узначаліла псіханеўралагічны дыспансер, з вялікімі намаганнямі пабудавала сапраўдную клініку на вул. Бехцерава і была яе галоўным урачом. Член многіх грамадскіх і ветэранскіх арганізацый, прадстаўляла Беларусь амаль ва ўсіх краінах свету. Памерла яна 5 снежня 1983 года. Бязлітасны лёс адну за адною забраў чатырох сясцёр Брэусаў назаўсёды. Памяці Фроні Брэус я прысвяціў верш…»

Умерла Ефросинья Григорьевна Бреус в декабре 1983 года.

ФРОНЯ

Памяці франтавога доктара Ефрасінні Брэус

Няўжо і ты па волі лёсу

Ужо не будзеш, а была

Шчаслівай, залатавалосай,

Жывым праменьчыкам святла.

Узнёслая, заўжды, як песня,

З тае далёкае пары,

Калі над намі ў паднябессі

Буслы кружылі на зары.

Калі было ўсё невядома,

Калі на ростанях дарог

Адразу развітацца з домам

Ты не магла і я не мог.

Жыццё нас кідала па свеце,

Нам лёс не шкадаваў бяды.

Ты дні і ночы ў лазарэце

Была глытком жывой вады:

Ланцэтам і душой ласкавай,

І казкай, што ішла з табой,

Пад Кенігсбергам і Варшавай

Штодня вяла са смерцю бой.

Кружыўся попел над Берлінам,

Твае грымелі кірзачы,

А жураўлі павольным клінам

Плылі да нашае Пцічы.

Пад кіцель ты адзела блузку,

Усе прышпіліла ардэны

І напісала: “Доктар з Глуска”

На плітах чорнае сцяны.

На ўсходцах бітага рэйхстагу

Дагэтуль ёсць твае сляды.

Ты з медалямі “За адвагу”

Прыйшла і ў сталыя гады.

А іх было не так і многа…

 Мне часта чуецца ўначы —

На даўніх франтавых дарогах

Твае сціхаюць кірзачы.

Подготовила О. ВАСИЛЕВСКАЯ

 Фото из открытых интернет-источников