Ежегодно 11 апреля во всем мире отмечают памятную дату — Международный день освобождения узников нацистских концлагерей. Эта дата установлена в память об интернациональном восстании узников концлагеря Бухенвальд, произошедшем 11 апреля 1945 года.

Во время Второй мировой войны на территории нацистской Германии, ее стран-союзниц и на оккупированных ими территориях действовало более 14 тысяч концлагерей. За годы Второй мировой войны через лагеря смерти прошли более 20 миллионов человек из 30 стран мира. Примерно 12 миллионов человек так и не дожили до освобождения, среди них — около 2 миллионов детей.

На территории Беларуси в годы Великой Отечественной войны фашистами было создано более 260 лагерей смерти и мест массового уничтожения людей. Крупнейшие из них — Тростенец, Минское гетто, Озаричи.

По приказу командующего 9-й армией генерала Йозефа Харпе 10 марта 1944 года неподалеку от деревни Озаричи был создан целый комплекс концлагерей — болотистую местность в лесу в нескольких местах просто огородили колючей проволокой. Один из лагерей находился у поселка Дерть, второй — в двух километрах северо-западнее Озаричей, третий — у деревни Подосинник. Сюда за несколько дней согнали, по разным данным, от тридцати до пятидесяти тысяч человек — жителей Гомельской, Могилёвской, Полесской областей — стариков, нетрудоспособных женщин, детей. Сотни людей были застрелены на пути к лагерю.

В концлагере люди были заперты на ограниченном пространстве под открытым небом без еды и чистой воды, многие болели сыпным тифом.

Командование 9-й немецкой армией об устройстве концлагеря сообщало как об успехе: «Операция принесла существенное облегчение на всем поле боя. Жилые территории были разгружены и освобождены для размещения войск. На бесполезных едоков больше не будет тратиться продовольствие. За счет изолирования больных были значительно сокращены очаги инфекций».

Некоторые исследователи утверждают, что немецкое командование намеревалось использовать сыпной тиф как биологическое оружие против наступающих советских войск и в концлагере «Озаричи» больные сыпным тифом были собраны специально для этой цели.

В «Озаричах» не было ни шалашей, ни землянок, немцы не разрешали даже собирать ветки, чтобы постелить их на снег и посадить на сухое хотя бы детей. При похолодании или сильном ветре люди снимали одежду с умерших, укутывали руки, ноги тряпьем и так спасали себя и своих детей.

В лагере были ужасные гигиенические условия. Все нечистоты стекали в болотистые части лагеря, откуда узники вынуждены были черпать воду для питья. Людей морили голодом, запрещали разводить костры, о медицинской помощи и речи не было. Голодные люди жевали горькие сосновые иголки, заедая их снегом. Несколько раз немцы бросали узникам хлеб, сделанный из перемолотых отрубей и опилок. Голодные обезумевшие люди дрались и за этот хлеб.

Узников днем и ночью охраняли немецкие солдаты на сторожевых вышках, оборудованных пулеметами. Когда кто-либо приближался к колючей проволоке, охранники стреляли без предупреждения — вдоль ограды лежало много убитых. Подступы к лагерю были заминированы.

Жительница Глуска Елена Игнатьевна Васильева, которой в марте 1944 года было всего лишь семь лет, тоже оказалась в концлагере «Озаричи». Во время Великой Отечественной войны с мамой, братьями и сестрами она жила в небольшом поселке Заверхлесье, что недалеко от деревни Лясковичи Октябрьского района. Два старших брата с самого начала войны ушли на фронт, отец — в партизанский отряд. «Я была очень маленькой, когда началась война, и, конечно же, из событий первых лет почти ничего не помню, — так начала свой рассказ Елена Игнатьевна. — Гораздо лучше уже врезались в память события 1944 года. Помню, что вместе с братьями, сестрами, когда бомбили или сильно стреляли, мы убегали в лес, прятались в землянках, вырытых недалеко от бабушкиного дома. В начале весны 1944 года немцы собрали оставшихся в деревне стариков, женщин, детей и перевели в Лясковичи. Почему? Жители объяснили это для себя так: «чтобы население не помогало партизанам». На самом деле всё оказалось куда страшнее. Через несколько дней всех людей согнали в Лясковичах в дом или сарай (точно не помню). Люди почти все (и даже дети) стояли, так как места было очень мало. В таких условиях мы провели ночь. Взрослые поняли, что оккупанты задумали что-то недоброе… Когда утром открыли двери, люди стали разбегаться, а фашисты стрелять по бегущим. В этой неразберихе и панике пропала и наша мама. Скорее всего, ее тоже застрелили. Я, старшие братья Миша, Коля, сестры Мария и Паша остались одни… Детей погрузили в большие грузовые крытые брезентом машины, и мы куда-то поехали. Где-то останавливались, нас перегружали на другие машины, и мы ехали дальше. Так мы прибыли в лес, точнее, в болото, окруженное колючей проволокой. Не знаю даже, как нам, маленьким детям без родителей, удалось выжить в этом лагере смерти.

Старший брат Миша умер в лагере. Помню, что мы не отходили от него, даже мертвого и, как ни жутко это звучит, даже сидели на нем. А что было делать: кругом болото, снег, вода, костры разводить нельзя, ветки брать нельзя…

В лагере оказались и наши соседи с детьми, возможно, они нас подкармливали и помогли нам выжить.

Освободили нас 19 марта советские войска. Выходили узники из-за ограждений один за одним по узенькой дорожке. Нас предупредили, чтобы никто по сторонам не расходился, все шли строго по дорожке. Кругом всё было заминировано, поэтому шли очень аккуратно. По обе стороны дорожки лежало много убитых солдат: и наших, и немцев. Когда вышли из леса, то детей, у кого не было родителей, красноармейцы собрали, отвезли в какой-то дом, накормили, помыли в бане, кому надо было — военные врачи оказали первую помощь. А дальше нас отправили в Гомель в больницу. Только осенью я попала вместе с сестрой Марией в детский дом. Старшего брата Колю отправили в детский дом в Калинковичи. Младшая, пятилетняя Паша умерла в больнице от сильной дизентерии».

Красноармейцы освободили из «Озаричей» 33 480 человек: 15 960 детей до 13 лет, 13 072 женщины и 4448 стариков. В «Озаричах» за неполных две недели существования концлагеря, по разным данным, погибло от 9 до 13 тысяч человек, а некоторые историки говорят о еще большем числе — 20 тысяч человек.

Выступая на Нюрнбергском процессе, помощник Главного обвинителя от Советского Союза Лев Смирнов сказал: «В этих лагерях не было крематориев и газовых камер. Но по справедливости они должны быть отнесены к числу самых жестоких концентрационных лагерей, созданных фашизмом в осуществлении плана истребления народов».

Подготовила Ольга ЯНУШЕВСКАЯ

Фото из архива Елены Игнатьевны Васильевой и открытых источников интернета