В своих воспоминаниях известный наш белорусский хирург и ученый Игорь Николаевич Гришин всегда добрым словом отзывался о Глусской районной больнице, где в 1957 году начиналась его трудовая биография, и о людях, с которыми ему довелось здесь работать и у которых он многому научился. «Тогда всем выпускникам мединститута полагалось отработать несколько лет на периферии, — читаем в интервью Игоря Гришина «Медицинскому вестнику». — Я готов был распределиться куда угодно, главное — хирургом. Глуск всегда вспоминаю добрым словом… Сразу стал заведовать хирургическим отделением… В этой больнице был замечательный главврач Александр Степанович Семёнов. Очень подружился я с акушером-гинекологом Михаилом Адамовичем Василевским, у которого многому научился. Ему тогда было 64 года, а мне — 24, но он в шутку называл меня «шефом».

Хирург, опережавший свое время

Михаил Адамович Василевский (на фото) — герой очередного выпуска проекта нашей газеты, рассказывающего о медиках, которых взрастила глусская земля, тех, кто начинал здесь свой профессиональный путь, и тех, кто работал в районной больнице долгие-долгие годы.

Подробностей его биографии известно не так уж и много, а вот о профессиональной деятельности мы немало узнаем как раз из воспоминаний Игоря Гришина, в частности, из его книги «История развития хирургии в Беларуси». Они действительно были дружны, Михаил Василевский был прекрасным акушером, владел практически всем диапазоном гинекологических вмешательств и щедро передавал свой опыт начинающему хирургу Гришину. После своего ухода на пенсию в память о совместной работе Михаил Адамович подарил Гришину свою богатую медицинскую библиотеку.

Михаил Василевский родился в 1892 году в деревне Городок в семье фельдшера. Окончив Могилёвскую фельдшерскую школу, в 1920 году был направлен на работу в Глусскую участковую больницу, где стал сподвижником Александра Семёнова. В 1934 году был образован Витебский государственный медицинский институт (тогда больница-медвуз), и Михаил Василевский поступил туда, окончил в 1936 году, после чего работал хирургом в Дашковке (Могилёвский район), Черикове, Ошмянах. В 1939 году Михаилу Василевскому посчастливилось стажироваться у известного хирурга Сергея Сергеевича Юдина, многие годы бывшего главным хирургом НИИ скорой помощи имени Н. В. Склифосовского в Москве. Известно также, что в 1935 году Михаила Василевского оперировал в Москве Пётр Александрович Герцен, также хирург с мировым именем, один из основоположников онкологии в СССР, доктор медицины. С Герценом Михаил Василевский затем поддерживал дружеские связи.

В 1953 году Михаил Василевский пришел на работу в Глусскую районную больницу, а спустя год стал заведующим акушерско-гинекологическим отделением, одновременно совмещая эту работу с обязанностями ординатора хирургического отделения. В 1962 году Михаил Адамович вышел на пенсию и уехал в свою родную деревню, где активно занимался пчеловодством. Умер хирург в 1976 году и похоронен на кладбище в Городке.

В своей книге «История развития хирургии в Беларуси» Игорь Гришин так пишет о своем коллеге и учителе: «Энергичный по характеру… он был в то время представителем современных хирургических подходов к лечению многих заболеваний. Прекрасный хирург, смелый в работе, он помогал освоить в хирургическом отделении такие хирургические вмешательства, как струмэктомии, холецистэктомии, резекции желудка при язвенной болезни. (Струмэктомия — это процедура по удалению щитовидной железы, холецистэктомия — операция по удалению желчного пузыря. — Прим. ред.) Но наиболее он проявил себя как акушер-гинеколог. Уже в 50-е годы прошлого столетия он стоял на позициях расширения показаний к кесареву сечению при различной патологии у рожениц, отвергал наложение щипцов при родах. Его взгляды в те времена во многом опережали установки ведущих клиник нашей республики. Арсенал его операций в акушерстве и гинекологии ничем не отличался от принятых положений ведущих учреждений не только республиканского значения, но и далекого зарубежья: надвлагалищная ампутация матки при фибромиомах, пластические операции на влагалище, операции при выпадении матки, ректоцеле, удаление кист яичника. А ведь отделение, которым он руководил, было развернуто всего на 20 коек. Он активно участвовал во всех хирургических операциях, передавая свой опыт молодым хирургам. Его размышления о хирургии были поистине уникальными и философскими».

И это всё при условиях, в которых приходилось работать тогдашним хирургам. Рассказывая о становлении белорусской хирургической науки, Игорь Гришин подробно останавливается в том числе на проблемах, существовавших в 1950—1960-х годах, и приводит немало примеров. А так как сам он в упомянутое время работал в Глуске, то и примеры во многом приводит из глусской практики.

«Операцию закончили при керосиновой лампе…»

Вот один такой пример: «Вспоминается случай, когда операция по поводу острого аппендицита была начата при электрическом освещении на границе отключения света и не была закончена из-за прекращения работы электростанции и трудностей технических, возникших во время операции. Было привлечено руководство района, чтобы хотя бы на 1 час продлить работу. Рабочие сделали всё, чтобы была электроэнергия, но закончилось топливо. Операцию закончили при керосиновой лампе».

Что значат слова «на границе отключения света»? Дело в том, что электроснабжение районных и участковых сельских больниц обеспечивалось только в дневное время. В начале 1950-х при больницах для подачи электроэнергии в вечернее и ночное время использовались дизельные установки, но они были маломощные, да и топлива не хватало, а вскоре эти установки и вовсе вышли из строя. «В районных центрах едва хватало электроэнергии для освещения или для работы промышленных еще слабых предприятий. В больницу свет практически не подавался, — читаем в книге «История развития хирургии в Беларуси». — В последующем дизельные установки были заменены более мощными тепловыми котлами, которые работали только в дневное время, до наступления темноты. Для этих тепловых местных электростанций использовалось местное сырье: уголь, дрова, дизельное топливо. Как только заканчивался рабочий день, в 18—19 часов подача электроэнергии прекращалась. Весь поселок или район переходил на керосиновые лампы, в том числе больницы. Каждая операция в ночное время была испытанием для хирургов. Как правило, все лампы с аккумуляторами для экстренного освещения быстро выходили из строя. Их не успевали перезарядить. Все операции независимо от объема выполнялись под местным обезболиванием по А. В. Вишневскому. Без умения проведения этой методики хирург не мог оперировать в ночное время. Для освещения использовались керосиновые лампы, которые подносились санитарками прямо к операционной ране. Оригинальным было использование автомобильных фар в работающей машине скорой помощи — на длинном шнуре, который выбрасывался через форточку окна и подключался к генератору мотора машины. К другому концу шнура подключалась специально приспособленная электрофара. Такое освещение было просто роскошью. Бывали случаи, когда санитарка, увидев кровь в ране, падала в обморок. Операция приостанавливалась, а иногда заканчивалась в полутьме, если это был день. Несмотря на это, диапазон хирургических вмешательств от этого не уменьшался, а наоборот, с каждым годом увеличивался: аппендэктомия, грыжесечение при ущемленных грыжах, иногда с резекцией кишки, холецистэктомия с перитонитом, повреждение полых органов брюшной полости. Однажды была проведена резекция желудка по поводу массивного желудочного кровотечения (г. п. Глуск, М. Н. Хомченко, И. Н. Гришин). Общее обезболивание в ночное время не проводилось, так как требовался обычный эфирный масочный наркоз, который проводила, как правило, опытная медсестра».

«Холодильник» для запасов крови

Но не только для освещения нужна была электроэнергия. В то время большую роль играло переливание крови, многих больных удалось спасти благодаря этой процедуре, прежде всего больных с тяжелыми ожогами. Специализированных отделений тогда не имелось, и такие пациенты лечились в больницах по месту жительства. Но ведь кровь нужно было где-то хранить, а холодильников тогда не было, ведь и электричества толком, как видим, не было. «Вырывалась яма в земле глубиной 70 см и объемом около 0,5 м³, обкладывалась бумагой, и в этой яме хранились ампулы крови не более 10 суток от момента заготовок. Если кровь не использовалась в этот промежуток времени, она списывалась», — рассказывает в своей книге Игорь Гришин.

Большие трудности, отмечает ученый, были и в стерилизации хирургических инструментов: «стерилизация их проводилась либо в стерилизаторах на примусах или керосиновых горелках. Стерилизация хирургического материала проводилась в специальных камерах, которые топились дровами. Следует сказать, что в таком состоянии находилось почти  50 % районных больниц. Подключение к центральной электросети их завершилось примерно в 1959—1960 годах».

Умывальник с ножной педалью

Помимо электроснабжения, еще одной проблемой послевоенных десятилетий было водоснабжение сельских и районных больниц, точнее, его отсутствие. «В то время руки хирурга обрабатывались двумя способами, — пишет Игорь Гришин, — проточной водой по Фюрбрингеру или теплой водой по С. И. Спасокукоцкому. Во всех случаях вода бралась из колодца. В первом случае из ведра санитаркой черпаком вода поливалась на руки хирурга. Щеткой и мылом, а потом спиртом и настойкой йода руки обрабатывались строго по правилу Фюрбрингера. На ночь всегда заготавливалась вода на случай оперирования по экстренным показаниям. Процесс поливания на руки всегда не удовлетворял хирургов. Поэтому предлагались различные приспособления. Так, хирург из Глуска М. А. Василевский создал специальный умывальник. К большому металлическому бачку подводилась обычная красная резиновая трубка, применяемая в хирургии. Она вставлялась в сосок, выведенный внизу из бачка, и подводилась к крану, который должен располагаться ниже уровня бачка. Резиновая трубка помещалась в сконструированный механический аппарат. Основой этого аппарата являлась металлическая пружина, которая пережимала трубку. Специальный трос растягивал пружину, и вода поступала в кран. Трос подводился к педали, которая была фиксирована внизу умывальника. Нажатие на педаль носком стопы позволяло подавать воду без санитарки. Естественно, вода в бачок заливалась перед операцией, и в нее добавлялся какой-либо антисептик…»

Из рассказа Игоря Гришина узнаём, что только с середины 1950-х хирурги перешли к оперированию в перчатках: хирургических резиновых перчаток просто-напросто не было, «да если бы они и были, то их было возможным стерилизовать только кипячением, о возможности одноразового использования перчаток в то время никто даже не задумывался и не представлял». Условия в стационарах тоже не всегда соответствовали требованиям асептики и антисептики, палаты для «гнойных» и «чистых» больных зачастую не разграничивались. «Эти условия создать было просто невозможно из-за того, что стационары располагались в старых земских больницах, построенных в конце XIX или в начале XX века. Коечный фонд в этих больницах составлял 20—25 коек, — читаем в книге «История развития хирургии в Беларуси». — Путем пристроек, реорганизации построек удавалось увеличить коечный фонд до 75—100 коек. Вот почему в операционном блоке в таких больницах, как правило, не имелось предоперационных. Обработка рук хирургов проводилась в перевязочных. После мытья рук хирурги перемещались, часто через общий коридор, в операционную. Поэтому многие хирурги и главные врачи выделяли самые большие палаты и делили их на две комнаты: предоперационную и операционную. Так поступили в Глусской районной больнице Могилёвской области». Все эти больничные помещения, уточняет автор, размещались в ветхих деревянных постройках, реконструкции уже не подлежавших. Строительство новых больниц началось в республике в 1960-х.

Вплоть до трепанации черепа

А вот что рассказывал нашей газете Анатолий Манько, работавший хирургом в районной больнице с 1976 по 1978 год: «Хирургическое отделение Глусской больницы располагалось в одном из трех старинных деревянных зданий. Палат в отделении было четыре, и все они проходные. Заходишь в первую палату, мужскую, на 12 человек, из нее проходишь в следующую, женскую, на 8 человек, и дальше в третью, тоже женскую, на 2 человека. Отдельной была лишь одна травматологическая палата на 4 человека. Операционная представляла собой комнату около 20 квадратных метров, перегороженную стеклянной перегородкой на предоперационную и собственно операционную. Здесь же, в предоперационной, мы переодевались в хирургические костюмы, находясь, как в аквариуме, на виду у операционной медсестры и санитарки. Проточной воды не было. Руки перед операцией мыли в умывальнике с ножной педалью: нажмешь — вода течет, отпустишь — нет. Каталка в дверь операционной не проходила, и мы, хирурги, прооперировав больного, на руках несли его в палату. А если больной был тучный, то переносили его всем отделением, как муравьи. Ординаторской не было — вместе с медсестрами мы размещались в закутке, отгороженном от большой комнаты стеклянной перегородкой. Пока врачи делали обход или оперировали, дежурные медсестры оформляли документацию, кипятили шприцы и системы для переливания. Затем наступала наша очередь оформлять истории болезни… Несмотря на слабую материальную базу и отсутствие врача-анестезиолога (эфирный наркоз давала сестра-анестезистка), оперировали в Глусской больнице почти каждый день. С утра шли плановые операции: грыжесечение, венэктомии, удаление новообразований (липомы, атеромы, фибромы) и т. д. Однако главной задачей районных хирургов было оказание экстренной помощи больным с острыми хирургическими заболеваниями: острый аппендицит, холецистит, панкреатит, прободная язва желудка, кишечная непроходимость, травмы органов грудной клетки и брюшной полости, переломы костей, черепно-мозговые травмы. Даже трепанации черепа мы в Глуске делали».

В больницу — на телеге или на тракторе

Станции скорой помощи при райбольницах были организованы только в 1959 году, и это стало большим подспорьем для хирургической службы. До этого времени, как правило, на подхвате была санитарная машина, ее водитель дежурил на дому, и в случае чего за ним отсылалась санитарка (телефонов, само собой, тоже не было), водитель приходил и разогревал машину, после чего вез фельдшера на вызов. «Но такой принцип оказания медицинской помощи осуществлялся очень редко, — вспоминал Игорь Гришин. — Доставка хирургических больных осуществлялась по следующему принципу. Больной осматривался на дому по месту жительства фельдшером или врачом. В случае необходимости госпитализации транспорт должен был предоставиться руководством учреждения, где работал больной. На селе — председателем совхоза или колхоза. Вот почему больные в основном транспортировались на телеге или санях, запряженных лошадью. Иногда для этого использовались обычная грузовая машина или даже трактор. После осмотра медицинским персоналом (дежурной медсестрой) уже в больнице этот же транспорт отсылался за хирургом. В то время в штате больницы был только один хирург на 1,5 ставки. Хирург доставлялся в больницу, он осматривал больного, и принималось решение о необходимости хирургического вмешательства. За операционной медсестрой отсылался тот же транспорт. Приезжала операционная сестра, и начиналась подготовка к операции. Прежде всего, на примус в стерилизаторе ставился инструментарий для кипячения. Готовился стерильный стол… раскладывался стерильный инструментарий. Больной укладывался на операционный стол, обрабатывалось операционное поле после одевания в стерильное белье хирурга. В 90 % случаев ночью операции проводились только с операционной сестрой без ассистента. В трудных случаях для ассистенции привлекался врач любой специальности (педиатр, акушер-гинеколог, терапевт). После доставки больного в палату оформлялась документация, хирург и операционная сестра развозились (расходились) по домам. Утром начинался рабочий день, и операции выполнялись в обычном режиме. Вопрос о втором хирурге-ассистенте так и не был решен до 1962 года. Затем в штат обязательно стали вводить не менее двух физических лиц-хирургов. До указанного периода на единственном хирурге лежали обязанности главного хирурга, и он обязан был выезжать на врачебные и фельдшерские участки для консультации больных. За заведование отделением оплата до 5 лет стажа не полагалась…»

 Подготовила О. ВАСИЛЕВСКАЯ

Фото  из книги «История развития хирургии в Беларуси» и архива редакции