Бывает, что судьба делает крутые повороты и в одночасье меняет жизнь человека. А бывает, что почти незначительные, рядовые события откликаются другими, более глобальными, спустя многие годы. В этой истории сошлось и то, и другое…

Пролог

Слово «переселенцы» прочно вошло в нашу жизнь после 1986 года, когда с пострадавшей от чернобыльской трагедии территории уезжали семьи, деревни и даже целые колхозы. Переживать горе и селиться на новом месте всегда проще толокой. На Глусчине, в Заелице, тогда вырос целый поселок, куда приехало 150 семей из Славгородского района — весь коллектив колхоза «Революция» с малыми детьми, бабушками и дедушками. Но некоторые жители загрязненных деревень уезжали из родных мест самостоятельно, перебирались в «чистую» зону к родственникам и знакомым. Так поближе к старшей дочери и зятю, жившим в Глуске, переехали Виктор Илларионович и Мария Лаврентьевна Сясевы. Обосновались сначала в Славковичах, а позже получили жилье в Заелице.

Начало

— Когда случился Чернобыль, — вспоминает Мария Лаврентьевна, — мы еще несколько лет жили в своих домах. Это уже потом наша деревня Прудок стала зоной отселения, а поначалу ничего не изменилось, только пришлось привыкнуть, что в лес по ягоды-грибы ходить нельзя, рыбу в речке ловить нельзя, сено корове косить на лугу тоже нельзя…  У нас там такие места богатые, речка была широкая, хозяйство держали всегда большое, хату пятистенку поставили, сараи добротные… Разве ж бы мы уехали? А пришлось, радиация заставила.

Виктор Сяcев работал лесником, и в лесничества раздавали запрещающие знаки с надписью «Опасная зона», их надо было устанавливать в видных местах. Один такой знак лесник привез в свой двор. И вот тут-то, в 1990 году, и начинается история, получившая свое неожиданное продолжение в 2018-м.

Рассказывает Александр Степаненко, председатель Мурманского отделения Союза фотохудожников России, автор проекта «Чернобыльская деревня»:

— Мои корни из деревни Киселёвка, которая в 3 километрах от Усовки (Прудка), где в 1990 году жила Мария Сясева — жена лесника. Когда случилась чернобыльская трагедия, я учился на журфаке МГУ имени Ломоносова. Два года я думал, как можно снять радиацию. И в 1990 году на майские праздники — на посевную — я поехал из Москвы к родным местам, которые с 1982 года не посещал (армия, работа, учеба). Честно сказать, боялся радиации… Но мои дядя, тетя, двоюродные братья и сестра да и все соседи и дальние родственники там еще жили и работали.

Когда приехал в Киселёвку, кроме проблемы, как показать радиацию и жизнь моих родных в этих условиях, появилась и еще одна проблема: нигде не было знака радиации. Мне подсказали, что эти знаки могут быть у Сяся — Виктора Сясева, лесника из Усовки. Лесник меня перепоручил Марии, так как был занят, сажал на огороде картошку. Мария рассказала, как она прибивала знаки радиации на кол и забивала их около огородов и леса. Я попросил ее повторить, то есть получилась реконструкция факта.

Мария достала из погреба знак радиации, прибила его на кол, и мы пошли за огороды. Посевная была в разгаре, но на нас никто не обратил внимание. Земля была вспахана, поэтому знак радиации Мария забила всего в два удара топором. Из двух кадров я выбрал лучший. Этот снимок вошел в серию «Чернобыльская деревня» и демонстрировался в выставочном зале в Москве, затем его опубликовали в журналах «Огонёк», «Человек и закон», «Советское фото» и многих газетах.

Памятник

В 2017 году Александр Степаненко открывал свою фотовыставку «Чернобыльская деревня» в Костюковичском музее. Тогда же, говорит Александр Михайлович, со своей троюродной сестрой из Бобруйска Екатериной Пилипенко (Мельниковой) они решили поставить памятник закопанным в землю деревням. Посоветовались с председателем местного сельского Совета Виталием Стрельцовым, он дал добро. За год сделали макет памятника, с трудом, но собрали на него немалые деньги. И вот этим летом памятник привезли из Мурманска в Беларусь, а 4 августа состоялось его торжественное открытие. Обелиск с надписью «В память о наших родных деревнях, захороненных в связи с чернобыльской трагедией 26.04.1986 г.» и названиями шести деревень установили в агрогородке Новые Самотевичи, в заложенном там весной этого года парке памяти «Местечко».

Но причем здесь Мария Лаврентьевна Сясева?

 Женщина на фотографии

— Много лет прошло, как мы уехали из родной деревни, а сердце до сих пор щемит. Ездим туда на Радуницу раз в год, а то и через год, а там всё заросло, наша широкая речка стала узким ручейком, дороги — тропинками, и уже только по памяти узнаешь, где что было… — со слезами в голосе говорит Мария Лаврентьевна. — И вот как-то раздался телефонный звонок, мне позвонил фотограф Александр Степаненко. Он напомнил мне о давней фотографии, где я забиваю в землю знак «Опасная зона», и спросил, можно ли ее поместить на обратную сторону памятника. Почему нет? А уже в этом году меня позвали на открытие памятника. Плакала, когда увидела его… Столько всего вспомнилось, столько всего нам пришлось пережить из-за этой радиации…

 Эпилог

На открытие памятника захороненным деревням Мария Сясева поехала с мужем и одним из сыновей. Людей собралось немало, многие выступали, дали слово и моей героине.

Да, повторяет она уже в нашей беседе, многое пришлось пережить, многое могло бы пойти по-другому, если бы не Чернобыль. Но Мария Лаврентьевна оптимистка, и набежавшие слезы смахивает быстро. Ее родной деревни Прудок уже нет на карте, но жизнь-то продолжается. Легкий на подъем человек, Мария Сясева еще недавно с удовольствием ходила в местный хор, всегда откликается на предложения поучаствовать в каких-то конкурсах, есть и призовые дипломы. А какие вышитые подушки да подзоры у нее в доме! Да и во дворе они с мужем поддерживают образцовый порядок, а где нужно — всегда подсобят дети, два сына и две дочери, ими родители очень гордятся. А жизнь — она такая — любит всё устраивать по-своему, преподносить сюрпризы, говорит моя собеседница. С этим ничего не поделаешь, так пусть эти сюрпризы чаще будут хорошими.

Оксана ВАСИЛЕВСКАЯ

Фото Александра СТЕПАНЕНКО